– Алексей Вячеславович, мы слышали о конфликте между молодым педагогом и родителями в вашей школе. Этот вопрос даже выносился на родительское собрание. Почему так происходит при том, что в школе сегодня катастрофически не хватает кадров?

– Есть молодой педагог, он хороший учитель, интеллектуал, но ему тяжело. По разным обстоятельствам. Его модель поведения контрастирует с тем, к чему привыкла школа, и это вызывает недовольство родителей. Им нужен другой учитель, другой образ, им нужно, чтобы он вел, одевался, говорил определенным образом.

С одной стороны, родители хотят либерализации отношений. Они вторгаются во всё: нас обсуждают, учат, требуют, настаивают, это я уже принял как данность и с этим живу. При этом ему хочется, чтобы мы тоже требовали.

Родителям нужно определиться: если вы хотите коллегиальной ответственности, то признайте, что и мы можем ошибаться. Если вы не хотите коллегиальной ответственности, то дайте нам право и не учите нас работать.

Путин придумал новую концепцию – повышение конкурентоспособности, это звучит красиво. Но это для Сингапура, в прямом смысле. Потому что я каждый день прихожу на работу и работаю с теми учениками, какие есть, надо признать, не самыми выдающимися. И я должен им помочь подготовиться к профессии. Они не полетят в космос, получат обычную профессию. Я не имею права применять к ним новые технологии, я просто их измучаю высокими идеями. Я принимаю как данность наличие этой концепции, но всех сюда не надо. Пусть в нашем городе будет десять детей, умных, талантливых, вот им это нужно. Все остальные будут работать в поликлинике, в шахте, на тракторе. Поэтому жалко учеников, которых мы вынуждены мучить, требовать стандарт от тех, кому природой не дано его освоить. Ну не дал ему бог этой способности, а он должен пойти на ОГЭ. Это государственная форма издевательства.

– Но ведь каждому нужен аттестат, разве есть альтернатива?

– Дайте ему документ, чтобы он пошел работать. Дайте ему получить профессию, он будет приносить пользу обществу. Если у шахтера или водителя нет высшего образования, он плохой шахтер или водитель? Для него важнее другие вещи, например, знание ПДД. Для какой-то части нашего общества нет необходимости иметь аттестат. Мы его не учим, а натаскиваем на технологию – здесь поставь галочку, здесь не ставь. Проверяющие эксперты сидят и мучаются, как ему сделать тройку. Зачем врать друг другу.

«Я бы попросил родителей понять своего ребенка. Станьте им, перестаньте оценивать его с точки зрения взрослого. И тогда сразу какие-то вещи перестанут быть страшными, какие-то можно не заметить. Да, это сложно: если вам нужно, чтобы все тетради были синие и лежали справа, а у ребенка вдруг они зеленые и лежат слева»

– Есть и такие дети, кому скучно в школе, потому что они из нее «выросли».

– Есть другие дети, с высокой познавательной активностью, которых массовая школа тоже не может удовлетворить. Я не могу работать с таким ребенком, у меня 30 человек в классе и 45 часов в неделю. Я прихожу на работу в 6:30, и дети уже здесь – их родители привезли. Заканчивается все в половине девятого вечера, потому что дети поют, танцуют и так далее. Это хорошо, но у меня вопрос: в каком пространстве мне остаться с этим ребенком, какой угол найти?

В школе есть организатор учебного процесса, диспетчер. И это человек, у которого круглосуточно болит голова, потому что ни в одном классе нет ни минуты свободной: звенит звонок – учитель хватает свои вещи и бежит, потому что уже следующие напирают.

«У меня требование железное – каждое домашнее задание подсчитано. У них теперь вопросов не возникает, почему двойка. Открываю и говорю: вот по этой теме нет домашнего. Государственный образовательный стандарт говорит только о результате, а не о том, каким способом школьник до него дойдет. Я же, прежде чем он дойдет до контрольной точки, пять раз его подкараулю в пути, чтобы быть уверенным»

Для одаренного ребенка «своего» места, базы, нет. Он помучается, помыкается и уйдет туда, где есть масса очагов культуры. То же самое происходит с молодыми специалистами. Он приходит – ему сразу 40 часов, то есть каждый день по восемь уроков. При этом все понимают: качество урока падает, потому что некогда подготовиться нормально. Такой педагог помыкается год и уйдет. Не в муниципальную школу, где у него будет 25 часов. А в медицине разве не так? Я думаю – может, это концепция государства такая

«Учителя не работают на свою зарплату»

Наше государство зарабатывает триллионы. Новая школа стоит миллиард. Модернизация моей школы – тоже. Я не прошу на наш город 15 новых школ, я прошу две, три. Да, у нас новые учебники, но стоят они на старой полке; да, новый ноутбук, но на них нет современных программ; да, новая интерактивная доска, но старые парты; да, шесть часов английского, но нет лингафонного класса.

Я педагог высшей категории с докторской степенью, мой оклад – 9 100. Значит, я плохой учитель? Нет, от меня дети уходят довольные. Я точно знаю и вижу, что учителя не работают на свою зарплату, они работают намного больше. Да, у нас есть недостатки, проколы, но мы работаем за идею. Вопрос в том, когда нас начнут хотя бы благодарить. Просто скажите спасибо: за экскурсии, собрания, уроки. При этом не надо никакой массы, не надо благодарить «всех». Кто действительно молодец – ну похвалите вы его по-настоящему. И при жизни. Сейчас даже получить отраслевую грамоту федеральную – надо такой послужной список иметь! Социальная привлекательность из этого и складывается. Молодому педагогу важно и хочется, чтобы его заметили.

«Я не прихожу к вам на завод и не учу варить трубы»

Почему родители начали считать, что мы им обязаны? Мы обязаны вашему ребенку. Я получил диплом, я – профессионал, я – квалифицированный специалист, а вы – специалист в другом деле. Я не прихожу к вам на завод или домой и не учу варить трубы, готовить суп. Почему же вы имеете привычку вторгаться в педагогику? Вы откуда знаете правила игры в нашей системе? Стало модно учителя ругать, претензии предъявлять. Свою неспособность воспитать ребенка вы превратили в ответственность учителя. Моя задача как педагога помочь выучить и воспитать, но не делать это за вас и не нести ответственность за вас. Мы вам в помощь.

Разрешать проблемы в школе – мой каждодневный труд, и каждый раз, когда конфликт разрастается, мне хочется сказать: давайте остановимся и поймем, где ваша доля ответственности, где наша. Любой психолог скажет, что если назрел конфликт, то обе его стороны где-то совершили ошибку. Что делают родители? Эти бесконечные обсуждения в «Ватсапе». Я не состою ни в одной группе – вышел, отписался. Я знаю проблему с другой стороны.

«Я со своей дочерью, пятиклассницей, по вечерам читаю параграф по истории, по биологии. Сижу и читаю с ней. Это не просто вопрос уроков, это время, проведенное с ребенком. У меня очень интенсивный труд, но время я нахожу. Полчаса времени, больше не надо. Маме один предмет, мне второй, тут сама – вот и выучила. Да, мы – родители с педагогическим образованием, такое бывает нечасто, но это очень важно: тут что-то вместе пописали, тут – порисовали. Это ноша катастрофическая для родителей, но именно это делает вас семьей, делает вас сопричастными. Это и есть семья».

Вместо конструктивного диалога начинают прыгать через голову – чуть не президенту идут писать. Зачем клеймить позором, зачем выносить конфликт на общественность? Вы действительно думаете, что президент будет решать вашу проблему? Все спустится завучу и директору. Только когда я буду решать вашу проблему, я уже не буду объективен. Потому что я тоже человек. А вы как думали: ваш ребенок – человек, вы – человек, а учитель кто? У него свои страхи, притязания, чувства, симпатии и антипатии. Если учителя обидел ваш ребенок, наверно, это надо тоже понять. Учитель сознательно зла не будет делать. Он идет на конфликт иногда потому, что уже не может бороться со злом, хамством, непримиримостью, невежеством. У него уже накопилось так, что он, прекрасно понимая последствия, идет на это.

– Напоминает недавний случай, когда в Комсомольске-на-Амуре учительница подняла руку на второклассника…

– Она подняла руку, потому что виноват ребенок. И все это понимают. Вы считаете, учитель робот, что ли? Это человек. Я понимаю ювенальную юстицию, права ребенка действительно надо оберегать, но не до такой же степени. То есть получается, что постулат «мои права заканчиваются там, где начинаются права другого», на ребенка не распространяется?

Здесь, оборвав наш диалог, в школьную библиотеку стайкой врываются взволнованные школьницы, говорят наперебой: кто-то из мальчишек затеял драку, срочно требуется вмешательство педагога. К этой работе Алексей Вячеславович привык: в его ежедневные обязанности входит урегулирование споров и конфликтов. Через 15 минут Братчиков возвращается с улыбкой: «Все живы». Мы продолжаем.

– Часто звучит фраза: «Дети стали другими». Имеют в виду, конечно, изменения не в лучшую сторону. Вы как считаете?

– Я не ретроград. Если человек начал сравнивать, как было хорошо в прошлые годы, он уже старый. Дети такие же, но у взрослых появились другие оценки. То есть представление о том, как выглядит детское сообщество – это оценки взрослых. В нем мало что поменялось: так же бьют за предательство, ценят за помощь и так далее. Но взрослые придают другие оттенки этим поступкам. Не надо вторгаться в детское сообщество со своими лекалами, отсюда появляются проблемы. Родители стали слишком много, бестактно, неквалифицированно лезть в детские вопросы и как-то их решать. Они думают, что помогают. В моем мальчишеском детстве как было? Дети могут утром быть лучшими друзьями, потом дико поссориться, но к вечеру они опять лучшие друзья. Если в момент конфликта вторгаются родители, тем более – начинают привлекать других, то они его только усилят.

Конфликт может быть решен либо профессионалом (хорошим психологом), либо природными способами, но без нашего вмешательства. Если бы родитель воспитывал своим поведением, показывал, как надо, тогда вопросов не было бы. Если ты показываешь, что можно прийти и поругать другого ребенка или учителя, то откуда ребенок научится уважению? Недавно был случай: родитель, папа, очень активно жаловался, что оценки выставляют не вовремя. Я ему сказал, что вся информация есть в электронном дневнике. Ответ: «Я не знал». Так прежде чем ругать, ты попытайся узнать.

Или отношение к молодому учителю. Бывает, что он пасует перед родителями, которые старше, которых много. Они давят одним своим присутствием. Но если педагог молодой, это не значит, что он непрофессионал. Подумайте: новый учебный год, 30 человек пришли в один коллектив, они только привыкают учиться, а вы уже оцениваете учителя. Подождите или помогите вместо того, чтобы жаловаться. Наверно, поэтому сегодня тенденция: приходит молодой специалист, и у него панический страх перед классным руководством. Вот оно, общественное мнение.

Да, многие мои коллеги это делают. Без энтузиазма, но хорошо, в силу опыта. Тех, которые видят в этом благо, все меньше. Иногда классное руководство воспринимается как повинность, потому что сотрудничать родители не хотят. Часто родитель приходит и говорит: «Я хочу, чтобы ребенок сидел вот тут и нигде больше». Осознать, что учитель иногда объективно не может этого сделать, он не может. Это сознание потребительского общества: хочу, чтобы мою проблему решили.

Это и государство виновато, и учителя.

Нас упорно стали называть услугой. «Образовательная услуга». Это состояние жизни, это призвание, не услуга. С того момента, как стали называть «услуга» – всё, в сознании человека проснулось: можно ругать. Мы готовы уважать детей и родителей, но и вы нас уважайте.

– Не могу не спросить о том происшествии с участием несовершеннолетних, которое взбудоражило Берёзовский несколько месяцев назад. Тогда и школу обвинили…

– К этой ситуации привело отсутствие правил, контроля, четкой дисциплины. Где крайнего начинаем искать? Конечно, в школе. Да, учитель виноват, но не во всем. Один ребенок появился, нашел компанию – а такие дети, живя и учась в разных местах, непостижимым образом умудряются объединяться. Как только они за стены школы вышли – учитель не имеет на них влияния. Но проще всего школу обвинить, потому что у государства нет механизма обвинения родителя.

Здесь не совсем правильное поведение со стороны системы образования: не надо демонстрировать неприятие, а надо понять – в чем конкретно виноват педагог и работать с этим. Давайте конкретно: что Марьиванна не сделала, а могла бы? Что я не сделал? Это болезнь системы: «мы все». Нет никакого «мы». Я на своем месте что-то профукал, психолог здесь что-то не доделал. Система же отреагировала пугливо, и всех собак спустили на школу. Почему же родители не следили за социальными сетями, почему не знали, где их ребенок, почему не проверяли, с кем он дружит?

Иногда начинаем конфликт разбирать с родителями, спрашиваем: чем ваш ребенок занят после школы, кто его друзья. А они не могут ни имен, ни фамилий назвать. Так это твоя прямая обязанность! Если ты не знаешь интересов, увлечений ребенка, с кем он гуляет – ты виноват.

Родитель обязан каждую минуту понимать, где ребёнок находится. Сейчас моя дочь-пятиклассница на уроке, но и через полчаса, и через час после школы я буду знать, где она и с кем. И она к этому привыкла. У неё и через пять лет это будет до лихорадки – надо сообщить родителям, где я.

В Семейном кодексе и в Законе об образовании сказано: родитель – первый воспитатель. Он обязан создать условия для образования. Если нет условий, желания, то как мы можем помочь? А школа начинает нервничать, отписываться… Мне в этой ситуации больше всего жаль директоров школ, которых наказали. Создали все условия, чтобы директор школы ушел. За что вы его наказали? За то, что трое плохо воспитанных детей так себя повели? Вся его педагогическая деятельность равна вот этой невоспитанности? Нашли крайнего.

Сегодня как ведет себя педагог, когда возникают сложности? Он готов сразу писать заявление, потому что понимает: всех собак сейчас спустят на него. А если все уволятся, кому работать?

«Если у ребёнка тройка, это не значит, что он плохой»

– Последний, наверно, самый мирный вопрос. Сегодня почти все занимаются с репетиторами. Раньше к ним обращались преимущественно одиннадцатиклассники с целью подготовиться даже не к выпускным экзаменам – к вузу. Что случилось? Все разом поглупели или разбогатели?

– Как хороший репетитор скажу, что это не приносит мне большой заработок, но это возможность получить деньги за относительно лёгкую работу.

«Вертикальную карьеру я завершил сознательно, принял решение для себя, что в органах власти я уже не нужен. Не потому, что я плохой стал, не потому, что власть изменилась. Я решил остаться учителем, но не могу отделаться от привычки оценивать то, что происходит вокруг».

Цель репетиторства раньше – углубить и расширить знания, а сейчас – помочь освоить их в рамках программы, уложиться в существующий стандарт. Потому что он настолько огромен, что у ребенка нет возможности сделать это самостоятельно. Я полагаю, что родители осознают: ребенок не способен самостоятельно организовать свой труд. Школа не успевает сформировать этот навык. Вспомните: раньше каждую тему отрабатывали, формировали практический навык. Сегодня каждый урок – новая тема, «это вы сами», «это вам на дом». А навыка-то нет. Поэтому родитель берет профессионала, который поможет с домашним заданием, с пониманием правила и так далее. Родители свою заботу начали понимать так: я сам не могу ему помочь, пусть это сделает профи. Если есть деньги, почему бы и нет.

Иногда бывает так: родители хотят реализовать свои амбиции через ребенка, и начинаются претензии педагогу: вы его не любите, не замечаете, не даете реализоваться. Если вы не доверяете нам, то есть определенные критерии оценки, это независимая процедура, в которой учитель не принимает участия. Сам был в этой ситуации, когда родитель намекал: мои тройки – незаслуженные. Потом сходили на ОГЭ, получили три, и родитель понял. Тройка – это значит, что критерии оценки именно для вашего ребенка не годны, а не значит, что ваш ребенок плохой. Есть и обратная ситуация: «залюбленные» учителем дети, когда ему одни пятерки, он же прилежный, он же хороший. А на экзамене вдруг – три. Тут точно виноват учитель, потерял объективность.