Психолог Андрей Нестеренко несколько лет работал в центрах реабилитации разного типа, до этого получив специальность «Реабилитация наркозависимых в закрытых учреждениях». Центры эти были разными, но их объединяло то, что работа с зависимыми велась по программе «12 шагов», которая была разработана в 1950-х годах прошлого века и за несколько десятилетий успела доказать свою эффективность. Нестеренко – автор проекта по социальной адаптации зависимых. Специалист рассказал о том, каково это – помогать людям в учреждениях такого типа.
Андрей Нестеренко:
– Любой центр – закрытое учреждение. Закрытость и изоляция – один из факторов успешной реабилитации, они нужны не для того, чтобы подавить человека, а чтобы убрать его социальные контакты. Тем не менее, он продолжает жить по законам социума, где ему показывают, что модели его взаимодействия с миром неэффективны. Это манипуляции, угрозы, снятие с себя ответственности. Постепенно формируются навыки нового взаимодействия, которые пациент переносит потом в свою жизнь.
50% умрёт в первые пять лет
Центр центру рознь. Существует много организаций полуподпольного характера, где практикуются удержание, насилие, подавление, избиение, с криминальной атмосферой. Таких очень много. Места, куда допускают родителей или СМИ – это исключение. Многие начинают работать по бизнес-процессам. Есть горячие линии, куда обращаются люди, и за откат там отправляют в конкретный центр. Это очень распространено.
Центры, которые говорят: «100% гарантия» – это реклама и афера. Практика говорит так: 10% избавятся от зависимости и изменят свою жизнь, еще 10% вылечатся после повторного или третьего курса реабилитации, 50% умрет в первые пять лет, оставшиеся – это вечные пациенты. Есть такое определение, как профессиональный пациент. Он едет в центр отлежаться. 15 лет центров, 20 реабилитаций за плечами – и такое бывает. Как правило, требуется не один курс реабилитации. Чаще происходит срыв, откат, и нужно опять лечиться.
В Свердловской области месяц проживания в реабилитационном центре в среднем 30-35 тысяч, количество бесплатных койко-мест в области примерно 200. Цена – пункт про качество: если берут 15-20 тысяч, иллюзий не должно быть, как не будет и помощи специалистов. Если вы помониторите этот рынок, то увидите, что в том же центре Ройзмана есть бесплатные места, но, сколько придется ждать? Год?
Чаще всего в центре работает два психолога. Но это не обычные дневные приемы, а именно жизнь в центре. Неделя через неделю. Взаимодействие с группой практически круглосуточное. Поступает запрос – и помощь должна быть доступна в любой момент. И ночью бывали разговоры, и ранним утром кому-то не спится. Роль психолога в такой системе – отеческая фигура. Это тот, кто стоит на ступеньку выше, авторитет. В семье у наркоманов размытие границ, смешение ролей, поэтому надо правильные роли выстраивать заново.
В таких учреждениях есть своя система «штрафов» за нарушения. Вы нарушите ПДД, вам придет штраф, это вопрос ответственности, и там так же. В центрах, работающих по программе «12 шагов», штраф – писать или выполнять физические упражнения. Часто это воспринимается как наказание. Так ответ один: не нарушай. Процесс письма развивает мелкую моторику, улучшает память (любой зависимый страдает от ухудшения памяти), стимулирует мозг. По сути это гимнастика для мозга.
Сколько времени нужно провести человеку в центре? Здесь вопрос решается индивидуально, многое зависит от употребляемых веществ. Сейчас то, что есть на рынке, очень быстро разрушает психику, ценности. Речь про соли. Если раньше был героин, экстази, амфетамин, то курс реабилитации длился около полугода, то теперь практика говорит, что необходим курс от года.
Эффективна такая реабилитация, которая проходит с социальной адаптацией, когда человек после центра начинает выезжать в социум, решать проблемы с долгами, документами, начинает искать работу и возвращается в центр. В 90% случаев центр на первом этапе враг (идет отрицание), но затем он становится безопасным местом. Человек знает: здесь его выслушают и примут.
Момент социальной адаптации один из самых важных, но в 99% случаях этот этап не реализуется в центрах. Человек пролечился, написал работы, что-то осознал, и всё. Его отпускают. Кому-то повезло, и он остается в этой сфере консультантом, но это единицы. Остальные возвращаются в те же самые семейные условия. Это вопрос времени, когда наступит очередной кризис. Упущение адаптации – это огромная проблема.
Я разработал проект «Сфера социальной адаптации». Это такое место после центра, где люди живут, заняты, возможно, получают образование или пробуют себя в профессии. Как итог – трудоустройство и социализация.
Родители: «Он наркоман – его лечите»
Важно, чтобы родители и близкие тоже проводили работу над собой. Но таких маленький процент. Логика такая: «он наркоман – его лечите». Но созависимость даже хуже. Модели поведения у созависимых те же. У них, например, часто бывает онкология. Почему? Человек не живет своей жизнью, не испытывает радости от нее. Серое небо становится нормой. На первое место ставится зависимый, всё начинается от него. Это неправильно.
Многих кормят, содержат, платят за институт. Ему 40, он живет с родителями. Как правило, это именно так, это проблемы сепарации. Мамы не способны отпустить. Знаю случаи, когда мамы сами ездили за наркотиками, чтобы «ребенку не было больно». Очень деформируется реальность. Такой человек и в детстве не сталкивался с кризисами, и это одна из причин, что он стал зависимым.
А есть внимание без разрушения границ. Поддержать, но не прыгать, не хлопотать над ним. Жизнь в центре, по определенным правилам, должна сработать как мотивационный кризис. И родители должны сказать: либо ты лечишься, либо ты идешь и живешь, где хочешь и как хочешь. Способных так сказать – единицы.
Вторая семейная проблема, кроме гиперопеки, – беспризорность, ощущение ненужности. Нет доверия, тепла, любви, контакта, поддержки. На вид нормальная семья, а на деле ничего. Нет у родителей привычки обнять, прижать. В любом случае семья это главное, окружение вторично.
Большая работа проводится с высокомерием, гордыней человека. Это один из корней зависимости. Туда же относится жалость к себе, лень. Гордыня – это когда человек реально чего-то не может, а в голове сидит иллюзия, что он крутой.
Гордыня – это следствие заниженной самооценки. Человек знает, что он слаб, но нарочито демонстрирует обществу обратное. Прячется за агрессией, внешними атрибутами, например, внутреннюю пустоту заполняет дорогими машинами, телефонами, одеждой. В изоляции же человек сталкиватся с тем, какой он на самом деле.
Через год забудь, что ты наркоман
Просто самоизоляция ничего не решает. Решает качество предоставляемой помощи. Да, есть примеры, когда люди на группах выздоравливают, оставаясь в той же среде, но это невероятно сложно, нужна очень сильная мотивация. Есть люди, которые десятилетиями ходят на группы. Сорвался – пришел, рассказал, получил поддержку.
Зависимость – болезнь отрицания. На первом этапе, это приблизительно три месяца, идет работа над мотивацией. Анализ своей жизни происходит, осознание – что же я делал? В этот момент человек решает менять жизнь. Конечно, не все. Другие сбегают или отсиживают и сразу, чуть не в первый день после выхода, снова принимают наркотики. Он и в центре живет с этой мыслью. Только сам человек может себя изменить, ни один психолог с тремя высшими образованиями за него этого не сделает.
Я согласен с утверждением, что бывших наркоманов не бывает, исключительно по медицинскому аспекту. Так устроен мозг. Когда образуется зависимость, в мозге формируются нейронные связи. До зависимости организм вырабатывает дофамин и серотонин, и его количества хватает, чтобы человек испытывал удовольствие. Когда попадает искусственное вещество, которое провоцирует выработку этих гормонов, для усвоения огромного их количества наращиваются новые нейронные связи. Даже когда человек отказывается от наркотиков или алкоголя, эти связи никуда не деваются. И он уже не испытывает удовольствия от жизни без веществ, у него появляются апатия и депрессия. Нейронные связи будто говорят ему: «так было ведь хорошо, давай еще». Да, они могут со временем перестать просить и стать не активными. Но один раз употребил – и снова активизируются.
Сорваться можно в любой момент. Если человек реализует себя, заводит семью и работу, а не остается под юбкой у мамы, срыв пройдет менее драматично, и он не скатится в яму. Я знаю много примеров пожизненной ремиссии.
У меня есть личный внутренний протест, касающийся программы «12 шагов». Она говорит о том, что надо помнить: ты наркоман. На группах всегда, представляясь, человек говорит: «Я наркоман». Надо вырастать и отцепляться, идти дальше. У него 10 лет трезвости, все ему аплодируют, а у него джинсы с вытянутыми коленками и куртка десятилетней давности. Вопрос: что ты сделал за десять лет? Главное достижение, что ты не колешься? Это норма, а ты гордишься. Это застревание и отсутствие роста. Я считаю, первые полгода после выздоровления нужно ходить, а потом всё. Это как костыль, который надо выкинуть.
Страшные вещи творятся ночью
Я за смешанные центры, где живут женщины и мужчины всех возрастов. Это дает возможность выстраивать новые социальные связи с разными группами. Но недопустимы любовные отношения: ты пришел сюда проблему решать. Это не чувства, а игра в «полицейские и воры».
В центре живут по принципу общины. Каждый учится обеспечивать себя, свой быт. Убирают, готовят. Видел огромное количество людей, которые не умели сварить кашу. Буквально это обучение навыкам ребенка в возрасте 10 лет. Хотя 10 – это еще много: любой зависимый имеет психологический возраст на уровне лет пяти. Это люди в жесткой связке с материнской грудью. Оральная фаза застревания: «есть грудь – она мне должна». Более того, причины формирования зависимости идут часто в грудничковом возрасте, когда разрывается контакт с мамой. Когда она не понимает его потребностей и в случае, если ему холодно или страшно, дает грудь, чтобы он успокоился. Маленький человечек перестает доверять своим чувствам. В норме мама чувствует, что происходит с ребенком. И кормит не по часам, а когда он действительно голоден.
В реабилитационном центре очень тяжело работать. Не знаешь, чего ждать от человека. Ночью там вообще происходят интересные, и, бывает, страшные вещи. На моей практике лампочки ели. Это способ манипуляции: «выпустите меня, а то я...». Есть такая обязанность в центре, как часовой. Он объявляет какие-то фазы дня: завтрак, ужин. В знак протеста, чтобы ничего не объявлять, один ночью зашил себе рот. Еще, ночуя в центре, я боялся, что кто-то устроит пожар.
В этой сфере больше двух лет оставаться нельзя, это давление постоянное. И большой вопрос к тем, кто остается надолго. Зарплаты маленькие, построить семью невозможно, а каково находиться во всём этом?
Проверенный специалист
Сейчас Андрей Нестеренко уже не работает в центре реабилитации, но продолжает психологическую практику: консультирует зависимых и их близких. Если у вас есть проблемы, вы можете обратиться к нему. Тел: 8-902-273-35-35.
