Воскресным утром, 7 декабря, через день после своего юбилейного дня рождения в палате Берёзовской центральной городской больницы скончался Николай Максимович Васенин. Преодолел свое 95-летие, словно солдат взял очередной, теперь уже последний рубеж. Те, кто знакомился с ним, узнавал о его судьбе, неизменно повторяли, что событий, выпавших на его долю, хватило бы на многие судьбы. Жизнь задавала ему нелегкие задачи и наносила чувствительные удары, а он с вятской терпеливостью и основательностью всё выносил, разматывая замысловатые жизненные клубки, и не гнулся ни под какой тяжестью.
Верхнее фото Станислава Махова: Николай Васенин, май 2013 года
Казалось бы, что при такой биографии у него и возможности выжить не было, а он, словно в насмешку над превратностями судьбы, дал жизнь вместе со своей женой Зинаидой Васильевной целой васенинской ветви, которой мог бы похвастаться: два сына, дочь, пять внуков и семь правнуков. Но вот хвастовства за ним не водилось. Не было необходимости, сама реальность была захватывающей. Начнет рассказывать, так его повествование сразу на кинобоевик тянет.
Думаю, потому он в Великую Отечественную войну выжил, потому что и первый раз ранен был, и уцелел в финскую. Эта «зимняя» война стала хорошей «прививкой», если не для страны, то уж точно для него. Там пережил первые фронтовые ужасы, когда без валенок по морозу, когда под артобстрелами накрывало водно-снеговой кашей, когда не знаешь, что лучше, ранение или обморожение. А скорее, и то и другое вместе.
И до, и после вручения ему высокой французской награды, предпочитал оставаться в тени, скромничал, был в стороне от софитов и юпитеров многочисленных сцен, где по-праву чествовали героев Отечества. А он хоть и был героем, но долгие годы не имел на это права. Потому что числился по послевоенным меркам за пребывание в фашистском плену «предателем и изменником родины». И здесь просится в строку написанное поэтом-фронтовиком Константином Симоновым как будто про него:
«(Теперь отыщутся пожалуй,
Такие, что поправить рады:
Мол, на войне так не бывало…
Нет, так бывало, – лгать не надо!)
Он в плен попал не на коленях,
Он сдался не по доброй воле,
А потому, что отступленье
Таких как он, бросало в поле».
С непережитой от тех времен болью говорил он: «Какой-то безусый мальчишка, не нюхавший пороху, приставленный к нам с винтовкой для надзора, мог запросто назвать меня предателем родины. Где, когда и что я предал?» Вот это, пожалуй, для него было горше всего при воспоминаниях о войне и послевоенном времени, спустя даже десятилетия. Эта боль осталась на всю жизнь. Оказывается, такие раны не заживают.
Он даже про то, как на подходе к Одессе особист сорвал у него с гимнастерки французские награды, рассказывал запросто, без особых эмоций.
– Да, бросал мои награды за борт и вопил, что лучше бы я с собой путану привез, чем это, – делился воспоминаниями Николай Максимович.
Потом уже, спустя многие годы, компетентные органы прислали Васенину официальный документ, из которого следовало, что компрометирующими материалами по поводу нахождения его в плену, они не располагают.
Компромат за ним числило немецкое лагерное начальство. В его лагерных формулярах есть пометка о неблагонадежности. Это когда он сделал первую попытку совершить побег. Неудачный.
– Что сделали после этого? – через десятилетия Васенин мог с улыбкой об этом рассказывать. – Сняли одежду, привязали к лавке и всыпали так, что едва выжил. Когда пришел в себя, то решил, если бежать, то уж без возврата.
Что он и осуществил вместе со своим напарником Алексеем, когда их привезли во французский городок Сан-Рамбер-Альбон. Голодали, но к домам долго не шли, хоронились в зарослях. Спасали их фляги с молоком, которые хозяева выставляли по обычаю к тропинкам для сборщиков. Удавалось, улучив момент, хлебнуть несколько пригоршней. Каким-то чудом они доверились людям, которые их не выдали, а свели с руководителем местных патриотов капитаном французской армии Жоржем Мано в ближайшей коммуне Сан-Сарле-эн-Валуа. Алексей погиб в одной из схваток партизан с оккупантами. А Николай Васенин не только пришелся ко двору местным маки (партизанам), но и возглавил партизанскую группу «Отряд Николя».
Фото Станислава Махова: Николай Васенин, май 2013 года
Конечно, когда история жизни Николая Максимовича переходит «на французскую сторону», всё его героическое участие в Сопротивлении многие отодвигают в сторону, потому что самое интересное – это его лав-стори. Жанна Мано, дочь руководителя местных маки, выходила Николая после ранения. Вот тут и завязалась между молодыми людьми романтическая ниточка, переросшая в любовь. На назойливые вопросы, всем интересно – как, Николай Максимович отшучивался: «Посуду вместе мыли, да и вообще не отходили друг от друга ни на шаг. Дело-то молодое. Потом я уже понял, что перспектив у меня никаких. Бабушка Жанны ко мне благоволила. А капитан Мано был человеком своего сословия. Это в маленьком городке немаловажно».
Когда же его спрашивали, что как же он, муж и семьянин, не забывал свою французскую любовь. «Ну, ребята, – обращался он к нам, – я же с Жанной не был женат, так что не вижу здесь противоречия. А с женой Зинаидой Васильевной мы разные темы обсуждали и про прошлое, и про настоящее, запретных тем у нас не было». Зато бывали нелегкие времена. Чтобы выйти за Николая замуж, Зинаиде пришлось обращаться в инстанции, надзиравшими за порядком, с просьбой разрешить бракосочетание. Начальство оказалось непредсказуемым и дало разрешение: хотя невеста работала в геологии, где секретность и прочие строгости, а жених вообще был поднадзорный. Женился он тоже своеобразно. Услышал, как одна особа в сердцах крикнула про их брата, зека, что, дескать, так им и надо. Вот эту особу там, в Забайкалье, он и повел под венец. Был у него ключик к женщинам.
Тягу к необычным поступкам Васенин сохранял до последнего. В этом году нас всех удивил. Мало, что согласился принять участие в съемках фильма на тему своей судьбы, хоть это был и утомительный процесс. Размышляя над пережитым, вспоминая свою боевую молодость, друзей по партизанскому отряду и, конечно, Жанну, когда представился шанс поехать во Францию, он принял решение его использовать.
Да, сам вояж за границу на 95-м году жизни – рисковое предприятие, и я не берусь здесь ничего оценивать. Ехал он не один, а вместе с сыном Василием и правнуком Фёдором. А бежать из плена и первый, и второй раз, не было рискованным?
А сорвать флаг оккупантов с городской ратуши и взять защиту городка на себя, это не было рискованным?
Не мы ему судьи.
Жил он обычной жизнью березовчанина. Еще два года назад мог отправиться с сыном на рыбалку или по грибы. Пропускал коньячную рюмочку под праздник и хороший разговор. Мог спеть, морская душа, старую портовую хулиганскую припевку – недаром еще перед финской войной учился в Мурманске на моториста силовых установок морских судов. А цитатой из литературной классики мог поразить завзятого книгочея.
Вот такой он был замкомвзвода Красной армии, узник нацистского шталага, командир боегруппы «Отряд Николя», советский зэк, забайкальский горняк, кавалер ордена Почетного Легиона, ветеран Второй мировой войны, Почетный гражданин города Берёзовский.
Вечная ему память!
Читайте также:
Ваше мнение?
радостно
0%
все равно
0%
доволен
0%
смешно
0%
злит
0%
печально
0%
