Генеральный директор Берёзовского рудника рассказал, как впервые в жизни поддался панике, когда погрузился в затопленную в результате аварии шахту. Это было в начале 2011 года.
Генеральный директор «Березовского рудника» впервые рассказал о событиях конца 2010 – начала 2011 годов, когда «Березовский рудник» столкнулся с одной из крупнейших аварий в своей истории. Тогда на шахте «Северной» в результате неблагоприятного стечения обстоятельств, включая неверные действия персонала, ошибок в строительстве насосной, остановились насосы, выкачивающие шахтные воды на дневную поверхность. Насосную станцию на 512 горизонте и все ниже лежащие горизонты шахты затопило подземными водами. По словам Набиуллина, шахта тонула на протяжении месяца. Под угрозой было затопление 462 горизонта, чего в результате удалось не допустить. Об этих уже вошедших в историю рудника событиях, а точнее, о работах по ликвидации чрезвычайной ситуации сохранились как минимум три документальных свидетельства – три видеофайла из шести (другая половина утрачена). В том числе, не сохранилось видео первого погружения в затопленную шахту Фарита Минниахметовича, которое, по его словам, было самым впечатляющим. Имея за плечами многолетний опыт дайвинга (первые попытки были ещё во времена прохождения службы в армии), он погрузился под воду, чтобы отыскать причину, приведшую к катастрофе.
Здесь надо уточнить, что насосная станция, расположенная на 512 горизонте, скажем так, имеет несколько степеней защиты. По крайней мере, при её строительстве считалось, что это так – насосная герметична, как подводная лодка. Для того чтобы вода пошла в помещения с насосами, она должна подняться на высоту 18 метров. Однако, вопреки этим расчётам, вода попала и затопила насосную почти сразу. Чтобы разобраться в причинах произошедшего, и понадобилось «глубоководное» погружение.
– Я погружаюсь, по наклону ухожу – [а там] завал из досок, из всего. А я на верёвке длиной 25 метров, я этот завал прохожу и, естественно, верёвку просовываю, подхожу – следующий завал, опять перепросовываю веревку. Обычно под воду не уходят в одного, обычно идут вдвоем. А те, кто на поверхности остался, с ними была договорённость, как связь держать. Договорились так: вы за веревку дернули, я вам ответил, вы два раза – я вам два раза ответил. Одно дело, когда ты просто по сухому выходишь. Другое дело – погружаешься, идёшь под водой: там очень много было в этой ходке деревянного мусора: трапики, ненужный хлам, всё сбрасывали туда. А раз подтопило – всё, что было приколочено, осталось, а доска всплыла. Вот такой завал. В итоге, я к третьему завалу подхожу – ушёл уже больше 20 метров, опять перепросовываю. Слышу, что что-то ударяется. Я понял, что это ребята дергают верёвку, а верёвку закусило. Они дёргают – а я ответить не могу!
А когда третий завал прошёл, стал искать то место, откуда началось подтопление рудника. Влево, вправо повернулся – и ничего не вижу. Ничего не вижу вообще! Думаю, дай-ка я дальше пройду. А у меня кончилась верёвка, я отвязываюсь, у меня фонарь падает, я давай этот фонарь искать. Ничего не видно, я не знаю, куда идти. Тут стена, там стена – куда? Впервые в жизни паника у меня! Думаю, так бесславно уйти из жизни, надо же – на собственном руднике! А наверху там со мной, наверное, попрощались уже.
«Останусь тут навечно», – вот такие мысли были. Посмотрел – у меня воздуха в баллоне ещё где-то на час. Я вообще очень экономно дышу. Подумал, час ещё есть, можно бороться.
Прошёл немного подальше, где почище вода. Думаю, пойду кровлю посмотрю – что там? Всплываю, а там купол такой – метра четыре – и он с воздухом! Загубник убираю – дыхнул, вроде нормальный воздух. Смотрю, а там крючок, как анкер, в кровлю прямо вбитый. Думаю, ага: если крючок, значит, это что-то, что шахтёры поднимали снизу. А что могли поднимать? Либо трубу, либо задвижку. Тяжелое. Я ухожу под воду – всё наощупь, где-то недалеко нащупал круглое что-то. Что круглое может быть? Труба! Опять же, эту трубу тронул – оттуда прямо хлопьями вся эта грязь. Этот фонарь ещё мешается, но всё равно хоть какие-то там отблески от него. Потрогал, подумал: где-то тут должна быть задвижка. Метра полтора прошёл – точно, задвижка! Вот она. То есть для того, чтобы задвижку менять, шахтёры именно на тот анкер крючок-то и вбивали. Ну, думаю, всё – сейчас уже разберусь. Успокоился.
По этой трубе тихонько дохожу до первого завала, где верёвку я отвязал. Нащупал, поймал эту верёвку, с верёвкой выхожу ко второму завалу. К третьему завалу подхожу, думаю – ну, раз я уже успокоился, сейчас эти завалы разберу. Четыре-пять досок взял и с ними выхожу [на поверхность], толкаю эти доски ребятам, говорю: «Парни, возьмите! Я сейчас схожу…»
– Нет! Мы вас не отпустим! – услышал в ответ крики.
Самое страшное было потом, когда мы уже откачали воду. Откачивали погружными насосами – это трёхметровая такая колбаса 250 мм в диаметре, сверху полтора метра – это насос, а снизу полтора метра двигатель. И всё, что не растворяется в воде активной струёй, – фильтры от сигарет, целлофан, полиэтилен – к этим насосам подтягивает. Двигатель не охлаждается, сгорает, насос перестает работать. И то, что мы откачивали, всё это идёт обратно, снова тонуть начинаем. У нас машина жила между Тулой и Березовским: постоянно мы насос сгоревший туда отправляем [на ремонт], пока он обратно идёт, у нас другой сгорел. И вот так в течение месяца машина одна у нас жила в дороге.
Я понимал, что можно очистить этот мусор только на действующем насосе, то есть под напряжением в воде. Вот это было страшновато. Если ты выключил насос, тебя обратным столбом [воды] ударило – всё это отлетело, и ты просто в воде это не соберёшь. И вот я погружаюсь с сыном. Я сам-то электрик, меня током било не раз, не два. Говорю ему – увидишь если, что я не совсем адекватен – вытащишь. Подхожу к насосу, побаиваюсь, конечно! А он как ёжик весь… Это уже был третий раз, мусору было не так много. Я его очищаю, собираю всё это дело, часть рукой отгребаю, меня к насосу так – хоп, присосало! Я – от него. Именно этих кадров нет, когда меня присосало. Это самые интересные кадры были. Три ролика потерялись, и три осталось.
[Об отправной точке аварии]:
– На 162 горизонт поставили девушку, которая прошла два месяца стажировки. Она включила насос, но забыла открыть задвижку. В итоге, ночью (авария произошла 3 декабря 2010 года, – прим. ред.) насосщица, которая на 512 горизонте, видит, что вода, которую она качает на вышележащий горизонт, стала возвращаться по стволу обратно. Та ее по телефону: «Дуся, посмотри, всё ли у тебя там в порядке?». Та вроде – не мешай, конечно, хорошо: всё гудит, всё работает. В итоге, через 15 минут насосщица видит, что вся вода, которую она качает – все 700 кубов – вниз летят к ней. Она к ней уже по матушке [обращается]: «Оторви задницу, сходи посмотри, что там у тебя?». Та спускается в насосную… А когда насос работает на закрытую задвижку, он буквально в течение 5 минут закипает, и со всех щелей начинает идти пар – может показаться, что там внутри всё горит. У девочки паника. Она давай разъединители дёргать под нагрузкой вместо того, чтобы вначале нагрузку снять, а потом разбираться. Дергает под нагрузкой разъединитель, я не знаю, как блокировка не сработала – вся шахта обесточивается, аварийное отключение. Пока тут 15 минут разбирались, включают аварийный ввод – она аварийный ввод точно так же гасит. Давай разбираться. Проходит время, а там уже полный водосборник на 462 горизонте, и у неё уже насосная в воде, двигатель в воде. Дают напряжение, но мы уже не успеваем ничего сделать – надо менять двигатель на 612 горизонте. Пока меняем там 4 часа двигатель, у нас тонет 512 горизонт.
Одна из причин аварии – ошибка в строительстве насосной. Нужно было изолировать насосную камеру. Вместо того, чтобы убрать бетон, убрать балластный слой щебня, они просто на этот бетон поставили перемычку ну и вроде бы как закрыли. В итоге по балластному слою щебня, который под бетоном, вода и пришла сюда. Его увидеть невозможно было, потому что площадь дренажа огромная. Если бы в советское время было отключение [электричества] на 4 часа, то это бы случилось в то время.
Мы утонули на 39 метров. Ещё бы пару дней, и мы бы потеряли 462 горизонт. К сожалению, такого серьёзного затопления не было [раньше], у коллектива просто опыта не было [её ликвидации]. Сейчас бы с такой аварией на раз-два мы бы разобрались. У нас год спустя на шахте «Южной» произошло затопление 362 горизонта, для нас это было вообще, как насморк!
Мы сейчас сделали так, чтобы подобной аварии не повторилось.
К юбилею города «Берёзовский рудник» готовит книгу о новейшей истории (только 21-й век) золотодобывающего предприятия и о людях, которые на нём работают. Одной из ключевых тем книги станет рассказ о причинах той аварии и о том, какими титаническими усилиями устраняли ее последствия.