Работа без зарплаты. Кто они – эти люди, которые добровольно ищут пропавших без вести?
Только в Берёзовском за последние пару месяцев произошло несколько громких историй с пропавшими без вести людьми. В области их сотни. По России – тысячи. Законодательство устранило меру, когда заявлять о пропаже необходимо минимум через сутки. Поисковики советуют сообщать об исчезновении как можно раньше – в этом случае возрастают шансы найти человека живым.
Мы встретились с руководителями поисково-спасательного отряда «Прорыв» Наталией и Николаем Волковыми и их заместителем Денисом Ларионовым. Это они занимались поисками Александра Зедымакова и Максима Шмелева. На их счету множество и других историй. Летом «Прорыву» исполнится два года.
Около месяца назад супруги Наталия и Николай перебрались в Берёзовский. Сняли дом, но продолжают подыскивать другой – в аренду с возможностью дальнейшего выкупа. Семья держит трех собак, две из которых являются поисковыми.
Из потребностей, которые бы могли облегчить их волонтерскую деятельность – оборудование: фонари, батарейки, рации. Совсем нет навигаторов. Постоянная потребность в распечатке ориентировок – принтером в домашних условиях здесь не обойтись.
За плечами Наталии – больше десяти лет работы в полиции. Но совмещать работу и поиск пропавших удаётся не всегда и не всем. Муж Николай – егерь и охотник. Лес – его стихия и он, как никто другой, чувствует себя здесь как дома.
Решение создать свой отряд супруги Волковы приняли после громкой истории с поисками четырехлетнего Димы Пескова, которого летом 2017 года на протяжении четырех дней искали в лесу возле Рефтинского водохранилища.
Сегодня в основном составе отряда 35 человек. Среди них и березовчанин Денис Ларионов. Волонтеры же число непостоянное. Подписчиков в сообществе в социальной сети «Вконтакте» около шести тысяч. Но на каждый новый поиск людей приходится буквально собирать по крупицам. На то существует множество факторов: поисковая деятельность не является источником дохода; удаленность места поиска; неудачный опыт и множество других причин, по которым люди то приходят, то уходят и больше не возвращаются.
Например, группы добровольцев легко находятся для поиска детей, но с трудом набираются на поиски пожилых. В момент, когда разговор зашел о Максиме Шмелеве, Денис произносит: «Удивительно, как откликнулись жители города. Я такого еще нигде не видел. На поиски пропавших такого возраста с трудом удается привлекать добровольцев».
Пропажа человека, вышедшего из дома и не вернувшегося, обрастает такими же условностями, какие имеют социальный статус, гендерная принадлежность и так далее. То есть, услышав о пропавшем, человек сразу рисует себе картинку: что могло произойти с человеком и почему.
– На ребенка обратят внимание быстрее, чем на взрослого, – делится опытом Наталия. – Ребенок на трассе вызовет незамедлительную реакцию, а о бредущем по обочине дедушке, скорее всего, подумают, что бомж. А по нашему опыту именно пожилые люди пропадают чаще.
Многое в этом деле зависит от сезона: весной и осенью обостряется деменция у пожилых людей, летом пропадают дети и грибники. И только зима обычно отличается наименьшим количеством поступающих заявок. Самые частые случаи пропажи в холодное время года – запил и не дошел до дома. В основном это случается в череде новогодних праздников.
Наталия Волкова считает, что присмотр за пожилыми со стороны родных требуется не менее тщательный, чем за ребенком. Люди с деменцией, шизофренией требуют большое внимание. По мнению руководителя поискового отряда, значительно облегчить присмотр за пожилыми могут современные гаджеты – например, «умные часы», которые сейчас активнее всего покупают родители для детей.
Уделять больше внимания пожилым и объяснять детям, как действовать в случае, если ему кажется, что он потерялся – важные пункты, по словам Наталии, которые помогут избежать пропажи близкого.
– Сегодня многие пугают детей полицией. И это, на мой взгляд, большая проблема, – говорит Наталия. – Ребенок, если почувствует, что потерялся, не обратится за помощью к полицейскому, но убежит от него. И это происходит только потому, что эта привычка прививается с детства в каждой семье.
Особо «Прорыв» выделяет направление поиска «бегунков» – подростков, которые регулярно убегают из дома. За ними в отряде закреплены отдельные люди. Заявки об их пропаже поступают от инспекторов ПДН. На каждого «бегунка» в базе отряда существует своя история, к которой обращаются для облегчения поисков.
– Многие из тех, кто убежал в первый раз, убегут и во второй. И здесь многое зависит от работы инспекторов ПДН и психологов, – уверена Наталия Волкова. – Один из таких «бегунков» стал волонтёром отряда.
Это затягивает. Люди, которые приходят на первый поиск, либо понимают, что это не для них, либо погружаются. Те, кто погрузился, в свою очередь тоже делятся: на тех, кто разграничивает личную жизнь, работу и добровольное участие в поисках и тех, кому «сносит крышу», что приводит к потере работы и конфликтам в семье.
Все эти ситуации Наталия, Николай и Денис считают естественными. Никто не держит желающих уйти, потому что все трое осознают эмоциональную нагрузку и опасность, с которой приходится сталкиваться поисковому отряду, например, в уральских лесах. Но особое внимание уделяют людям, кто перестает контролировать собственную жизнь в надежде помочь и спасти всех и каждого.
Наталия с ухмылкой относит себя именно к последней категории. Сегодня она безработная, и все основное время в её жизни занимает «Прорыв». Да и Денис признается: когда возвращается домой после долгих часов поисков и раздается звонок с новой заявкой, мысли о том, чтобы выйти из дела, которые украдкой могли появиться от усталости и изможденности, тут же улетучиваются.
– Были моменты, когда я думала о закрытии отряда. Но как только звонит телефон и в трубке произносят: «Помогите, ребенок пропал», как вы думаете, я могу отказать? – делится Наталия.
Сильнее всего добровольцев задевают комментарии пользователей. Зачастую к поисковому отряду относятся как к структуре, которая должна и обязана. И вина за неудачи ложится на их плечи, несмотря на то, что они вызвались помочь в поисках добровольно, из собственных побуждений.
Основная информация о поисковых отрядах на сегодняшний день сконцентрирована в социальных сетях, что, по мнению руководителей, ограничивает информированность людей об их деятельности.
Когда человек находится, это всегда вызывает массу вопросов у общественности. Вне зависимости от того, жив он или нет, посты в соцсетях кишат комментариями: кто делится догадками, кто требует подробностей. Руководители поискового отряда выступают категорически против разглашения подобной информации: это противоречит и законодательству, и моральным принципам волонтеров.
– Наша главная цель – найти человека живым, а не писать истории семейной жизни, – говорит Наталия Волкова.
По словам Дениса Ларионова, интерес общества к деталям – естественен, но на первом месте для поисковиков стоит уважение к семьям пропавших.
Каких-либо условий, чтобы стать волонтером в поисковом отряде, нет – прийти на помощь может любой желающий. Однако отбор происходит сам собой: одни ожидают за помощь оплату, другие не могут совмещать работу и личную жизнь с непредсказуемым и ненормированным графиком поисковой деятельности. Кроме того, для волонтеров поиски выливаются в немалые затраты – в первую очередь из-за стоимости бензина. Нередко ехать приходится за сотни километров.
Особой гордостью Наталия называет то, что в этом году в отряд добавился конный клуб «Пегас», расположенный на территории Берёзовского. Это история, когда веришь в то, что мир круглый и тесный. После очередного поиска владелец клуба обратился к Денису с предложением о сотрудничестве, договорились о встрече. Там Наталия увиделась с супругой владельца конного клуба и оказалось, что лет двадцать назад они вместе обучались верховой езде в поселке Истоке.
Возможность проведения поисков с лошадьми Наталия считает уникальной – лошадь пройдет там, где не проедет квадроцикл. Но еще важнее то, что поиски на лошади дают возможность слушать, что происходит вокруг.