Продолжение истории о воздухоплавателях в небе над Новоберёзовским.
В начале улицы 9 Января стоит неприметный деревянный домик. Только новоберёзовские старожилы помнят, что когда-то этот домик был школой № 3. Потом построили новое здание (в нем когда-то был УПК), а в домике расположился детский сад. В садике было две группы, кухня располагалась в небольшом кирпичном пристрое рядом, сейчас это электрощитовая. Во дворе стояли две большие веранды. Но и для садика построили новое здание. В конце шестидесятых освободившийся домик решением Берёзовского горисполкома был передан общественному конструкторскому бюро Давида Бимбата для организации производственной базы.
Об этом рассказывают две березовчанки, много лет проработавшие здесь – Людмила Дмитриевна Миронова и Тамара Константиновна Солодянкина. Людмила Дмитриевна отработала под руководством Давида Бимбата 22 года, Тамара Александровна – 10 лет.
– Я пришла сюда в ноябре семидесятого года, а они начали тут работать в сентябре, – вспоминает Людмила Дмитриевна. – Работала со дня основания, можно сказать. Им нужна была заведующая мастерской. А у меня дом рядом. Конечно, пошла. Начали мы с корта для железной дороги, он потом несколько лет простоял на улице Азина в Свердловске. Корт – это каток, там и летом был искусственный лёд. Вшестером мы этот корт шили. Ткань сначала склеивалась, потом сшивалась. У нас по совместительству работали мужчины, все умельцы были, приспособлений много разных делали. Ткань склеивали горячим паром, они пистолеты для этого сделали.
Поскольку корт был заказом железной дороги, туда и были приняты на работу первые сотрудники производственной базы. В трудовых книжках значилось: Свердловск пассажирский, дистанция гражданских сооружений, специальности – швеи, клейщицы, сторожа. Оклады по тем временам были очень хорошие: у заведующей мастерской 126 рублей, у швей и клейщиц – 115 рублей. Сотрудников нашли быстро, ведь на швейной фабрике тогда больше 60 рублей не зарабатывали.
Давид Залманович Бимбат работал на общественных началах, без оплаты – как и все конструкторы. Основным местом его работы был трест «Уралэнергострой», где он был инженером. На производственную базу приезжал каждый вечер после работы. Поэтому смены у первых сотрудников начинались с обеда.
– Мы же все только пришли, ничего не знали, а он нам всё показывал, рассказывал, объяснял, – говорит Людмила Дмитриевна.
Все производство пришлось организовывать с нуля. Старенькие швейные машины дала Берёзовская швейная фабрика, списанные машины на запчасти отдала Свердловская кожгалантерейная фабрика. Горком партии отдал деревянный стол из двух половинок по пять метров. Добротный, красивый, прочный, он много лет служил для склейки полотнищ.
Ткань получали из Ярославля, из Уфы, с завода резинотехнических изделий брали прорезиненную капроновую ткань, которая сваривалась горячим паром, там же брали клей в бочках. Для промывания использовали ацетон и бензин, а вентиляции не было. Использовали респираторы, сами придумывали какие-то приспособления, но это не очень-то помогало:
– Мы в те годы не знали и не думали, что это вредно, до одурения наклеивались. Идти не можем, выйдем во двор, сядем, хохочем. Совсем одуревшие домой уходили. Молодые были, ничего не чувствовали, и голова не болела, – говорят женщины.
Рабочий день был шестичасовым, но, когда было много работы с клеем, Бимбат отпускал всех еще раньше. За вредность давали молоко.
В ту первую зиму в домике было холодно. Кочегарка была своя, на угле. Сжигали его много, а нагреть здание не могли, там всего градусов 15 было. Давид Залманович купил два обогревателя с открытой спиралью, чтоб потеплее стало и клей сох быстрее.
– А у нас бензин-то как вспыхнул! Если б Давида Залмановича не было, сгорели бы мы. Он нам кричит: «Девчата, полотнища кладите на огонь!» Мы набросили, затушили все. Обогреватели убрали, но долго ждать приходилось, когда клей высохнет, – вспоминает Людмила Дмитриевна. – Намучились…
Корт-каток для Азина шили всю зиму, до лета. На улице стало теплее, и у женщин прибавилось работы «по хозяйству»:
– Раньше ведь как было? Чтобы что-то получить, надо было все через отделы снабжения и сбыта доставать, везде надо было блат иметь, договариваться. Давид Залманович пока договорится – неделю стоим, а нам ведь надо что-то делать. Хозяйством и занимались. Мужики-сторожа веранды разбирали, а мы складывали. Давид Залманович отдавал их на дрова. Старики-соседи их забирали: быстрехонько все перетаскают, у нас опять чисто, хорошо, – улыбается Людмила Дмитриевна.
Еще осенью упал от ветхости забор, огораживающий территорию. Как потеплело, стали забегать собаки, ребятня поселковая частенько лазила. Решили строить забор. Привлекли мужей, чтоб они ямы выкопали, столбы установили и сделали прожилины. Доски привезли кривые-косые, пришлось покупать станок-пилораму. Женщины вспоминают:
– Александра Максимовна Чудинова у нас на пилораме работала. Ростиком маленькая, а ловкая, на все руки была мастер. Доски кривые враз обконцует по размеру, а мы их на прожилины приколачиваем. Так и работали: где поклеим, где пойдём на свежий воздух забор колотить, веранды разбирать.
В 72 году базу КБ взял под свое крыло клуб ДОСААФ «Искатель». Стали делать пневматические и складские помещения и зернохранилища для Казахстана. Для ДОСААФ делали укрытия в мехколонны для автомобилей. Штат стал больше, приняли еще швей и слесаря-механика по швейным машинам. Для северных районов делали пневматические переносные гаражи для ремонта техники, ездили в командировки, сопровождали их и подклеивали по мере надобности. Делали и резервуары для воды – пожарные хранилища.
Тамара Константиновна вспоминает, как ездила в командировку в Мегион:
– Склад-ангар для них делали, мы его на месте доделывали, тамбура подклеивали. Доделывали фартуки по их разметкам. Чтоб воздух не выходил, там к полотнищам фартуки приклеивались. Зима, холодно. Поселили нас в какое-то общежитие ужасное, хотели чайник подогреть, только включили – у нас как всё замкнуло! Не стали мы там жить, нас на квартиру к кому-то поселили. Мы втроём, а кровать одна. Дня четыре там жили, быстро сделали, что требовалось – и домой!
Выполнение работ по пневмоконструкциям на хозрасчётной основе по заданию промышленных предприятий дало необходимые средства и материалы для производства опытно-конструкторских работ по дирижаблям.
В письме редактору «Литературной газеты» Давид Бимбат писал: «Очень часто заказчики не считаются с тем, что мы – общественная организация. Нам дают заказы и требуют их выполнения в срок. Иногда приходится работать по договорам. В ряде работ мы конкурентоспособны с большими проектными организациями по новизне и простоте проекта. Вот почему на Урале поддерживают предложение «посадить» Уральское общественное конструкторское бюро дирижаблестроения и пневматических конструкций за государственные чертёжные доски и создать нам материально-техническую производственную базу. Наше министерство решило тоже в тресте «Уралэлектросетьстрой» организовать для нас отдел спецтехники.
Впереди ещё немало трудностей, придётся преодолеть много невзгод. Но мы уже многое преодолели. Главное – с нами считаются, нас слушают, нам доверяют серьёзные работы, которые помогают решать судьбу планов союзного значения. Часто с нами советуются при решении серьёзных задач для народного хозяйства. Дел очень много. Тематика с каждым днём расширяется».
Общественным конструкторским бюро было создано немало замечательных наземных и подводных пневматических конструкций, высоко поднявших авторитет предприятия, и в начале 1977 года бюро стало отделом ОК-50 Всесоюзного института «Оргэнергострой», а Давид Залманович Бимбат – его руководителем с официальной зарплатой. Штат расширился до 52 человек, пришли конструкторы, чертежники, летчики.
В 1978 году была открыта тема «Разработка предложений по применению транспортно-монтажных воздухоплавательных аппаратов и изготовлению дирижабля с полезной грузоподъёмностью 15 тонн для энергетического строительства». ОК-50, руководимый Давидом Бимбатом, выполнил эскизные проработки конструкций дирижаблей с различной геометрической формой оболочек: две стыкующиеся жёсткие веретенообразные оболочки, одна веретенообразная, «вертикальное крыло» (воздушный кран), «прямоугольное крыло», «летающий диск».
Мастерская конструкторского бюро в деревянном домике была слишком мала, поэтому решили строить большой железобетонный ангар методом торкретирования.
Строили сами, своими, в основном женскими силами, продолжая выполнять заказы, шить и клеить пневмоконструкции. Залили армированную площадку-основание, сшили-склеили мягкую опалубку в форме полусферы, уложили ее на основание. Вручную, носилками таскали бетон, заполняя ребра жесткости и поднимая стены.
– Опалубку для ребер жесткости делали из маленьких фанерных дощечек на болтах, чтобы им полукруглую форму можно было придать. Оболочка накачивалась воздухом, принимала форму полусферы, на нее выкладывался бетон. Мы все вместе там были, поправляли опалубку, чтобы она ровно легла, – вспоминают женщины. – Когда подняли стены, на мягкую опалубку торкрет-пушкой набрызгивали бетон, весь набрызг делался на надувную конструкцию.
– Очень уставали, домой придёшь – ни рукой, ни ногой, особенно когда здание строили. Мы, женщины, и бетон таскали, и всё подряд делали, – рассказывает Людмила Дмитриевна. – Основание расстелили, и бетон начал подниматься, подниматься… Так всё интересно было.
Крышу покрыли железом, установили окна. Со стороны улицы Электриков ангар был двухуровневым, наверху работали конструкторы, а внизу были раздевалки. Полы изначально были бетонными, но клей на бетоне сох плохо, да и пыль цементная мешала. В итоге полы сделали деревянными. В 1979 году новое здание было готово.
Получили новое оборудование, большие промышленные швейные машины, трехстрочные. Их Давид Залманович из Подольска, прямо с завода привёз. Заказов было много, работали в две смены, по шесть швей в бригаде и мастер. Каждая смена прошивала проклеенные полотнища и клеила новую партию, для следующей смены готовила работу. В большинстве изделий полотнища были огромными, тяжелыми.
Тамара Константиновна работала швеей:
– Когда прошивали большие полотна, нас у машины человек пять стояло: одна за машиной, двое из-за спины полотна подавали, а двое подтягивали впереди. И машина была на колёсиках, ездила немножко. На столе проклеивали полотна, а под машинку их подавали с пола, – рассказывает она.
Подросли и оклады, женщины получали до 180 рублей плюс квартальные премии. А работа на строительстве никому не оплачивалась:
– Заборы, ангар строили – всё бесплатно, кто же нам будет это оплачивать, всё на голом энтузиазме. Делали производственные площади для себя, – вспоминают женщины. – Платили только за выполненные заказы. Шили какой-нибудь объект и параллельно строили. Объекты готовили в маленьком здании, а большое строили.
В 1980 году был утверждён технический проект и разработана рабочая документация пилотируемой модели транспортно-монтажного воздухоплавательного аппарата. Модель предназначалась для отработки элементов конструкции дирижабля, исследования устойчивости и управляемости его в режиме воздушного крана при транспортировке грузов от полигона сборки опор высоковольтной линии до трассы строительства ЛЭП в труднодоступных районах Западной Сибири.
В сентябре 1981 года ОК-50 приступило к постройке этой пилотируемой модели дирижабля, унаследовавшего название «Урал-3» от дирижабля-катамарана, созданного для съемок фильма «Гиперболоид инженера Гарина».
Подготовлено по материалам Центральной городской библиотеки Нижнего Тагила, журнала «Воздухоплаватель», газеты «Тагильский рабочий».
Читать первую часть материала «Плыл над городом дирижабль» можно здесь.
Ваше мнение?
радостно
100%
все равно
0%
доволен
0%
смешно
0%
злит
0%
печально
0%
