Перед Новым Годом отец принес билет на елку. Надюшка прыгала у его коленей, выпрыгивала из себя счастье.
- Папа, а это куда? Куда я поеду?
- Во Дворец поедешь.
- В королевский?
- В пионерский.
- А где этот Дворец?
- Иди у мамы спроси.
Надюшка побежала к маминым коленям.
- Мама, куда я поеду?
- Поедешь на елку. В красивом платье, в туфельках. Там будет Дед Мороз, Снегурочка. И много детей. Сначала все попляшут у елки, а потом Дед Мороз даст вам подарки.
- Мы с тобой поедем?
- Нет, с папой, наверно.
И Надюшка понеслась обратно, ворвалась с разбегу в маленькую папину комнату-мастерскую. Опять пахло паяльником и волшебный кусочек олова прилипал к тонким проводам: папа соединял несоединимое, наводил контакты, а Надюшка просто жила рядом, любила все папины запахи. Вся комната была заставлена - завешана радиоприемниками разных времен, их приносили знакомые и малознакомые люди, отдавали в ремонт, как кастрюли лудильщику, и навсегда, как вещи старьевщику. Люди думали, что папа радиомастер. Но Надюшка-то знала: он волшебник. Из папиной комнаты никто никогда ничего не выбрасывал, и старье превращалось в новенькие приемники.
Утром из них лилась музыка, дикторы нашептывали новости, синоптики вещали о прогнозах погоды, - на кухне одно, в комнатах другое. Надюшка жила в то время, когда не взрывали дома и метро, и радио было добрым. А еще папа умел заводить старые часы, учил петь будильники потерявшие голос.
- Папа, мы с тобой на елку поедем, во Дворец. Нам подарок дадут.
- Нет, не со мной. Я же на работе днем.
- Мама тоже на работе. С кем я поеду к Деду Морозу?
- С Саней поедешь. Он приходит из школы в два, как раз к трем успеете.
- А он знает где Дворец?
- Знает, он тоже ходил на елку, когда поменьше был. Ну-ка, послушай, тикают?
- Да-а.
Надюшка выдохнула восхищенно. Глазенки округлились и смотрели прямо в папины зрачки, соединяли невидимые проводки от души к душе.
Ключ, шевельнувшийся в двери, вернул Надюшку к реальности. Она подскочила к Саньке, запрыгала, сопя носом.
- Мы поедем с тобой в пионерский Дворец, на елку. Мне подарок дадут.
- Ну, вот еще. С мамой поедешь.
- Она на работе.
- Тогда с папой.
- Он тоже на работе.
- А я в школе.
- Когда придешь из школы.
- Мне в секцию.
Девчонка задумалась на секунду в поисках веского довода для Саньки.
- Папа же сказал!
- Я с тобой не поеду – пробубнил Сашка и закрылся в кухне.
Надюшка попробовала было ломануться в кухню, но быстро потеряла интерес к затее, и поскакала по комнатам, рассеивая радость существования вокруг себя.
На елку во Дворец пионеров Саня повез Надюшку через неделю. Он хмуро расстегивал неподдающиеся пуговицы на пятнистой шубке сестры, стягивал с нее валенки, вытрясал из пакета нарядные туфли, мишуру, бантики-заколочки и прочую, по Саниному мнению, чепуху, из которой сделаны девчонки. Радость ее предвкушения ничто не могло испортить: Надюшка водила широко распахнутыми глазами вокруг, в полной уверенности, что весь мир – праздник, весь мир – подарок для нее.
- А ты почему не раздеваешься? Ты пойдешь смотреть на Деда Мороза?
- Че я там не видел. Дед Мороз твой – не настоящий.
- Настоящий! Ненастоящего Деда Мороза не бывает!
- Много ты знаешь.
- Много! Я песню знаю. «В лесу родилась елочка…» - нетерпение громко вырвалось из крепкого Надюшкиного тела прямо в коридор, напоминающий игрушечный зоопарк.
- Да тише ты! О-ой, глупая… Иди, я тебя здесь подожду.
Саня затолкнул сестру, превращенную в белоснежного колобка, в зал, гудящий от ожидания, в блестящий, шуршаще-лопочущий и топочущий круг. Она и забыла о Саньке тут же.
Волшебство длилось почти два часа. Саня кипел от нетерпения в мягком кресле: ну, где она, вот дурочка, в пять лет верит в Деда Мороза. Про свои пять лет Саня уже забыл.
Надюшка выкатилась в коридор, как комок восторга, не переставая пела, говорила, делилась счастьем, невозможным к употреблению в одиночестве. Такое счастье только в пять лет и бывает. Сладкий подарок в шуршащем пакете от Мороза девочка прижимала к упругому колобку живота:
- Хочешь? Мне Дед Мороз подарок дал! А ты говорил, его не бывает! А вот и бывает.
- Отстань, я уже везде из-за тебя опоздал!
- Куда опоздал? Ты какую конфету хочешь?
- Завязывай свои башмаки сама, быстро давай!
- Тогда подарок подержи.
- Сама держи!
Надюшка округлила глаза, чувствуя плохое настроение брата. Слезы близко, но плакать нельзя. Положив пакет на пол, она начала лихорадочно завязывать, застегивать, заворачивать, затягивать, - все, побежали.
Троллейбус медленно полз мимо горки, с которой бежали к нему Санька и Надюшка.
Санька несся, как сумасшедший, на ходу крича запыхавшейся девчонке:
- Быстрей давай!
И она бежала, боясь не поспеть за Санькой, боясь, что закроет двери таракановидный троллейбус и она останется одна, - страшно!
- Саша, подожди меня!
Троллейбус лениво раздвинул застывшие двери, Санька протянул руки к поручням и повернул к Надюшке сердитое лицо:
- Быстрей давай!
- Да я же итак..!
А снег поступил предательски, скрыл накатанную ледяную кожуру дорожки. Надюшка хлопнулась на всем ходу на новогодний целлофан, конфеты брызнули из подарка на снег, маленький драгоценный мандарин, проделав короткий путь, замер в сугробе. Отчаяние полилось из Надюшкиных глаз. Саня бросил холодный поручень, кинулся поднимать сестру, собирать конфеты. Троллейбус ждал, скосив фары на след от мандарина. В нем были даже свободные места, где сидели Санька и Надюшка до самой своей остановки. Она крепко держала рваный подарок и горько выплакивала в него свое пятилетнее счастье.
На двадцатилетие,Александр купил сестре белые розы. Надежда выпорхнула из кухни, пахнущая пирогами, нырнула лицом в аромат букета, - куда делся колобок?
- Ты почему так долго? А это что?
- Это тебе, подарок.
- Так не новый же год.
Надюшка взяла в руки целлофан с конфетами и апельсином.
- Помнишь, я тебя на елку водил, в пять лет? Это тот подарок.
- Там был мандарин.
- Он вырос.
