.jpg)
Высокие небоскрёбы, современные торговые центры, огромные жилые комплексы - всё это есть почти во всех городах России. Новинки смотрятся стильно, величественно, современно, показывают своим видом все свои красоты. Однако хорошо ли это? Ведь раньше на месте этих домов были другие дома, стояли усадьбы, размещались деревянные рынки, церкви. Всюду разъезжали повозки с лошадьми, а непослушные дети воровали яблоки из соседского сада. Сейчас нет таких пейзажей, их вытеснили бетонные гиганты. Значит ли это, что они вытеснили часть истории? И значит ли это, что они могут вытеснить историю целиком такого маленького городка, как Березовский.
Однажды я шёл возле школы номер один. Смотрел на старое здание, которое будто вынудили притвориться новым. Его фасад был покрашен и отремонтирован, а дети смотрели на улицу из новых пластиковых окон. Но, пройдя чуть дальше, я увидел боковые стены с облупившейся краской, деревянными окнами, а крошившийся кирпич говорил, что ему уже давно пора превратиться в часть природы. В лицо дунул лёгкий ветерок, будто здание вздохнуло, пережив очередной трудный день. Да, оно пережило многое. Во время Великой Отечественной войны в нём лежали тысячи раненых солдат, оно видело ужасы войны, видело смерть и слёзы. Однако оно видело и счастье шедших на поправку солдат, в 1945 слышало радостные крики «УРА!», а много лет спустя радовалось детскому гомону голосов, наблюдало за мальчиком, который через десять лет учебы выходил в жизнь взрослым человеком. Многое повидало это здание, многое пережило. Не нравилось ему притворяться новым, не нравилось, что краской хотели скрыть все его трещины, замазать вместе с памятью.
Немного погодя, я дошёл до Октябрьской площади. Справа стоял большой торговый центр. Он выглядел чрезвычайно несуразным творением, как будто собранным из разноцветных кубиков Lego. В нём было много всего: большой продуктовый магазин «Монетка», кинотеатр, фитнес-зал и много чего другого и он был похож на человека с диссоциативным расстройством. Но, как и человек с нарушением памяти, он был таким не всегда. Изначально на его месте, рядом с речушкой, была церковь. Люди любили гулять здесь. Девушки бросали в воду венки, гадая о своей судьбе, а юноши катались на лодке. После революции 1917 года верование в Бога утратило прежнее значение для людей. В приоритете встали труд и равенство. Церковь тогда снесли, а на её месте построили Дворец культуры. Практически сразу же туда потянулась молодёжь. В восьмидесятые и мой отец часто бывал там. Он рассказывал, как с друзьями ходил в кино, играл в бильярд и настольный теннис. Рассказывал, что там было много кружков и студий по интересам. Всё это вдыхало во Дворец культуры жизнь, он рос и развивался вместе с молодёжью. К сожалению, рано или поздно люди, считавшиеся молодёжью, перестают так себя называть. Из их уст всё чаще вылетает: «Вот в наше время…» Этого не избежать. Люди меняются. Вместе с ними изменился и Дворец культуры. После развала СССР он пережил не лучшие времена. Его разгромили - в одну ночь украли дюжину книг, в другую - несколько музыкальных инструментов, в третью - бильярдный стол. Медленно, но верно из Дворца культуры вырывали крупинки души. Днём кинозал пустовал, а ночью в нём жгли костры. К зданию приставили охрану, пытаясь спасти очаг культуры, но это не помогло. Со временем содержать пустое здание стало невыгодно, и Дворец культуры решили сделать самоокупаемым и стали сдавать в аренду. Сомнительные личности начали проводить в нем дискотеки, целых окон становилось всё меньше, а горожане старались обходить здание всё дальше. Через некоторое время его продали частному собственнику, тот продал другому, а тот третьему. И каждый вносил что-то своё. Кто-то открыл в нём обувной магазинчик, кто-то видеопрокат, кто-то фитнесс-зал. Здание разделилось на маленькие части с отдельными входами. И чем дальше шло время, тем этих частей становилось больше. Теперь это был уже не Дворец культуры, а Торговый центр. Здание с диссоциативным расстройством.
Шагая по улице Восточной, я заметил, как тут всё переменилось. Это я уже отчетливо помню. Раньше тут были тихие сады, кусты малины радовали детей своими ягодами, козы спокойно ходили по дворам, а коты гордо сидели на заборах. С тех времён не осталось ничего. Коты теперь сидят на полу с подогревом, малина лежит в морозилке, а люди уже почти не вспоминают о козах. Эта улица попрощалась с прошлым и начала жизнь с чистого листа. Лишь одинокий домишко стоит, скромно поглядывая на новые высотки. В нём, всё так же скрипят деревянные двери, всё так же из трубы валит дым, и старый кот сидит на заборе, наблюдая за птичками. Подходя к дому-одиночке, я представлял прошедшие времена, глядя на ставни, я чувствовал историю, которую он оставил. Одного взгляда на этот дом достаточно, чтобы услышать шёпот былого времени. Он приспособился к жизни вокруг гигантов и напоминает жителям, что улица не всегда была такой. Иногда прошлое просвечивается через чистый лист.
Мысли в моей голове плыли медленно и нежно, будто бумажный кораблик по ручью, и я не заметил, как дошёл до детского лагеря «Зарница». Этот лагерь тоже пережил очень много изменений. Изначально он строился как пионерский лагерь для детей рабочих завода БЗСК. Рабочих было много, и детей туда ездило большое количество. Лагерь радовал детей своими красотами - видом на пруд, лесом и солнечной погодой. Днём дети ходили строем купаться, играли в футбол. Мальчики смотрели на девочек, а девочки делали вид, что не видят этого. Лагерь всё это замечал и впитывал в себя. На следующей смене он поведает об этом другим ребятам, а потом и другим. Он умел рассказывать. Ночью ребята сочиняли истории при свечах, тихонько бегали купаться на пруд и играли в карты на ириски. Лагерь и это всё видел, но никому это не рассказывал, он умел хранить секреты. Этот лагерь осчастливил почти каждого ребёнка в Березовском. К сожалению, ничто не длится вечно. В начале 21 века кто-то посчитал, что лагерь стал небезопасным для детей. Карусели стали ветхими, паутины в углах стало больше, а торчащие гвозди стали попадаться чаще. Время хотело высосать всё то, что накопил лагерь за эти годы, но не успело. Лагерь законсервировали, и все его чувства оказались закрыты. Они не убывали и не прибывали. Просто замерли. Лагерь застыл. В 2012 году один молодой парень стал директором этого лагеря. Глядя на потрёпанные корпуса, он вспомнил былые времена и решил вновь запустить лагерь. Он понимал, что своими силами он мало чего добьется и попросил у государства деньги на ремонт лагеря. И его услышали. Услышали не только те, кто выделил деньги, но и многие жители города. Один сказал, что его команда может отремонтировать актовый зал, потом ещё двое предложили подмести дорожки, а третий дал цветочную рассаду. Потом десять человек сказали, что летом отдадут своих детей сюда, потом так сказали тридцать человек, а потом сто. Люди отдирали доски с окон, белили стены, возрождали историю. Весь город помогал лагерю дышать. И вот в один прекрасный момент в лагере появились первые лучи солнца, деревья позеленели, вид на пруд вновь увидели дети. Лагерь ожил. Стены его корпусов покрасили, как стены у первой школы. Почти каждый березовчанин внёс что-то своё в лагерь, как новые владельцы Дворца культуры вносили что-то в Дворец, превращая его в Торговый центр. Детский лагерь изменился кардинально, как и улица Восточная, но с памятью не расстался. Его возродили люди, которые сохранили его историю, а он сохранит воспоминания их детей.
Поколения меняются, дома становятся выше, а торговые центры всё несуразней, но память остается с человеком. Память — это сила. Сохранить память могут только люди.
Сила города Березовского – в людях!
