Творчество

Свердловский горный институт.

Маркшейдерская группа Горного института. Виктор Земских - в  центре, на переднем плане
Маркшейдерская группа Горного института. Виктор Земских - в центре, на переднем плане
Фото: © Личный архив автора.

Худой-прехудой, да еще в отцовской рубашке явно не по плечу, прибыл я на пароходе "Удачный" из районного центра Шенкурск на пристань в Шеговары, после сдачи экзаменов. А на пристани как раз стояли учителя, которые на этом пароходе ехали в отпуск в Архангельск, после окончания учебного года в моей родной школе. Помню, они искренне порадовались за меня, конечно, осознавая, что нас, из четырнадцати школьников сдали экзамены только четверо.  

Где-то я тогда достал справочник вузов со специальностями и условиями поступления и проживания, и послал документы в Свердловский горный. Хотел в Ленинградский, но у них не было общежития, которое было разрушено в войну. Это был еще 1946 год, первый после войны. 

В школе активной была и комсомольская работа, и пионерская. Было много часов военной подготовки. Военруки – это бывшие раненые фронтовики, и единственные мужчины среди преподавателей. Конечно, все учителя старались, как могли. Но на экзамены, на аттестат зрелости, нас направили в районную школу, к незнакомым учителям. Из тридцати десятиклассников сдавать экзамены поехали четырнадцать человек, остальные шестнадцать добровольно остались на второй год. Из экзаменующихся сдало только четыре человека: Зоя Стрельцова, Клава Аристова, Ганя (забыл фамилию) и я. Мы месяц жили в райцентре Шенкурска на квартирах. Питание – привезенный на пароходе хлеб и картошка. Сдавшие все поступили в вузы. Ганя – в медакадемию в Ленинграде, Клава – в лесотехнический в Архангельске, Зоя – в педагогический, тоже в Архангельске, а я – в горный в Свердловске, где было общежитие и высокая стипендия в триста рублей.

Несмотря на все трудности жизни в деревне в течение пяти лет, мне кажется, это был лучший период в моей жизни. Жизнь деревни – это лес, река, озеро, поле, добрые деревенские люди, очень честные и порядочные, простые, как их река, их лес, их сельская работа. Пока мы жили в войну в деревне, на фронте, в 1942 году погиб мой старший брат Павел, летчик-истребитель. Погиб в воздушном бою над городом Ржев, как написали нам в письме его товарищи. 

Вскоре я получил из института вызов, поехал получать в Шенкурск паспорт, где оказалось, что я не с 1928 года рождения, как жил до тех пор, а с 1929-го. Видимо, в свое время напутали в местном сельсовете, а может и в райцентре, правды так и не было найдено. 

Получив вызов, мы направились с Колей Охотиным по Ваге на лодке до пристани на Северной Двине – Березники, потому что пароход по нашей реке уже не ходил из-за мелководья. Плыли сутки на веслах, два раза чуть не перевернулись. В Березниках Коля поплыл на пароходе в Архангельск, в техникум связи с условиями бесплатного питания и последующей работы на морских судах, а я – на Котлас, а дальше на поезде на Свердловск через Киров. 

Поезд попался товарный, под номером 508, который подбирал на станциях всех, кто не мог уехать в обычном поезде. Тогда ехало очень и очень много людей. Но и в товарный вагон я не мог попасть, пришлось ехать на крыше, как и многим. До Свердловска от Котласа ехать три дня, с двумя чемоданами это было крайне неудобно. В туалет поезд останавливался возле леса, а еще на станциях надо было сходить за кипятком. 

В Свердловск приехал вечером, пришел в институт, увидел себя в зеркале: от паровозного дыма на крыше вагона лицо было черное. Сходил в туалет, умылся, и зашел в круглосуточную приемную, получил направление в общежитие, с предварительной прожаркой в бане на Куйбышева. Начал сдавать экзамены. Наверное, знания были не на высоте. Помню, плавал на физике, ответы были не очень, и преподаватель - фронтовик с одной ногой - перешел на вопросы о жизни. Откуда я, кто родители… Ну, в общем, поступил, хотя и был конкурс.Половина были учениками школ того времени, выпускники, а половина – демобилизованные фронтовики. Они раньше сдавали экзамены, но их принимали с пониманием. Алексей Боярских в нашей группе в сочинении сделал тридцать семь ошибок, и ему, его сочинение подарили на память. Иной раз, в общежитии он читал нам сочинение, чтобы посмеяться. Демобилизовался Алексей после восьми лет службы, в том числе четырех лет на фронте. Впоследствии он стал главным инженером на одной из больших шахт Узбекистана. 

С началом учебы мы убедились, что Министерство угольной промышленности, тогдашний хозяин института, серьезно заботится, в том числе, и о его материальном состоянии. Все учебные помещения и общежития были в хорошем состоянии и отличались от аудиторий других вузов. Серьезен был и преподавательский состав. С началом учебы нас отправили на уборку картошки в один из совхозов. Работали месяц, в конце уже копали под снегом. Жили в частных домах. Хозяйка дома, где мы пристроились с Сапожниковым Василием, нас немного подкармливала. Но, в неприспособленной одежде, мы изрядно мерзли. Мы же ехали учиться, а не копать картошку, и одежды соответствующей у нас не было. Спали на полу за печкой, где было тепло и отогревались от дневного холода. 

За работу, председатель колхоза разрешил насыпать студентам целую машину картошки - три тонны. Мы на нее сели и поехали в институт уже ночью. По дороге перевернулись с насыпи, потому что шофер, работавший день и ночь, уснул. Один из парней изрядно пострадал. Заработанную картошку в общежитии высыпали в угол, за  шкаф, в комнате второго корпуса, где нас жило двенадцать человек – пости полгруппы. Этой самой картошкой мы всей группой питались целый семестр. Тогда были карточки, хлеба выдавали по четыреста грамм на день, постного масла – пол-литра на месяц и килограмм сахара. Но все это готовила институтская столовая в один обед, плюс овощи со своего институтского подсобного хозяйства. А на второй семестр, сложились деньгами с ребятами из Караганды и они привезли два мешка пшена. И это был нам ужин и завтрак. У большинства студентов были только матери, отцов ни у кого не было, так что помощи большой из дома не приходило. 

По воскресеньям я подрабатывал на самых разных работах. Платили примерно по сто рублей за смену. часто вместо денег давали рыбу ли вещи, а иногда и деньгами. При стипендии нашей стипендии и сто рублей - уже деньги. Тогда на рынке булка хлеба стоила сто - двести рублей, а кое-где на работе кормили обедом из овощей с хлебом. При всех трудностях, в воскресенье ходили в  институт на танцы, а иной раз в театр или кино, билеты были совсем недорогими. 

Трудными были первые два года и жизни, и учебы, когда изучались в основном общеобразовательные дисциплины – математика, физика, химия. Понимание  необходимости этих дисциплин пришло после, может быть даже уже на работе. На политических предметах занимались охотно, конечно, посмеивались над их содержанием и неправдой.

За время учебы на моей специальности «Маркшейдерское дело» было четыре практики и один военный сбор, все это было очень интересно и полезно для образования в целом. Первая практика моего первого курса - практика по геодезии. Проходила на базе института в Сухом Логу, была полезна по знаниям на всю последующую работу и  интересна по проведению. Трудный послевоенный 1947 год. Институт позаботился и выделил нам в практический лагерь повариху. Она готовила обеды на всю группу из купленной в близлежащей деревне картошки, крапивы, которой тут, на бывшей мельнице, было полно. Туда же добавляли немного постного масл, выдаваемого по карточкам - все было вкусно и полезно, и мы жили и не горевали. 

Вторая практика тоже очень полезная, маркшейдерская, тоже групповая, на шахтах г. Березовского. И тоже еще трудный год. На практике делали то, что является основной работой маркшейдеров на предприятии. Жили в местной школе, работали на старательской шахте. Готовили еду, кто как мог, а вечером ходили в коммерческую столовую на площади, брали там стакан коммерческого чая с положенными сто граммами хлеба – это был ужин. В общем, это было посложней, чем в Сухом Логу, но не пропали, и нужное на практике получили. 

Третья практика, производственная, была на Кочкарском руднике, мы работали в институтской партии, по договору с рудником выполняли практически нужную работу по подсчету прогнозных запасов. Получали три месяца деньги, и это по тем временам очень неплохо. Проживали группой из пяти человек в двухквартирном доме. Продукты очень дешево покупали на рынке, карточки уже были отменены. Нанятая партией техничка убирала наши кабинеты и готовила нам еду. Рядом был стадион, на который ходили вечером. Если в начале практики я на турнике подтягивался три раза, то в  конце уже двенадцать раз. На заработанные тогда деньги - шахтерские боны, купили в старательском магазине новую одежду, с ног до головы, и денег осталось еще на учебный год. 

Последняя производственная практика на Хромитовом руднике длилась почти четыре месяца, оказалась самая полезная. Приехал тогда и меня приняли на рудник участковым маркшейдером, вместо прежнего участкового, отбывшего на курсы повышение квалификации, а старший маркшейдер через некоторое время стал главным инженером шахты. Я остался один на шахте с двумя подсобными работниками. А шахта немаленькая, добывала триста тысяч тонн руды в год. Углубка ствола, нарезка нового горизонта, текущие работы по отбойке, вечером после работы - обхода и  замеров, ноги буквально сводило, но старался. И хорошо платили, с премиями. И все вопросы горняков ко мне. Жил в общежитии в одной комнате с инженером, который только что  освободился после десяти лет политзаключения и его, по законам того времени не пускали в Москву. Он устроился вот на рудник по добыче хрома. Даже жена к нему приезжала - москвичка, но остаться с ним тут не захотела. Видать, не те жены, что были у декабристов, и не те времена.

Закончил практику, хорошо заработал, но главное – уже поработал на той должности, на которой предстояло работать после окончания института. Получил от местного руководства хороший отзыв, а главный инженер Главруды в Свердловске приходил в институт и просил меня направить в их распоряжение. В те времена со специалистами было очень проблемно. На этой практике я познакомился не только с работой, но и с людьми, с которыми предстояло работать, с рабочими, со специалистами. Все они были шахтеры, с которыми мне предстояло работать всю последующую жизнь. Некоторых из них я запомнил, например, бригадир проходчик Ржанников, впоследствии он переехал в Нижний Тагил, где ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда. 

Спорт в институте был в почете, хотя упорно им занимались немногие, но в небольшом объеме занимались все. Занятия общими видами спорта были в расписании, как минимум раз в неделю по два часа. Я любил лыжи. Когда я учился на втором курсе, в Свердловске проходили Всесоюзные студенческие лыжные соревнования. Мне тоже довелось принять в них участие, поскольку на занятиях я с легкостью показывал неплохое время, чему, конечно, поспособствовала жизнь и ходьба в школу каждый день по пять километров. Соревнования проходили на Уктусских горах и там я неожиданно встретил школьную соученицу Клаву Аристову. Она приехала представлять Архангельский лесотехнический институт. А она ходила в школу по семь километров в день, из соседней  деревни – тоже  тренировка. Поселилась Клава на время соревнований в общежитии Свердловского лесотехнического института. После соревнований по институтам были балы и вечера. В нашем общежитии жили студенты горных институтов страны, и у нас тоже был бал. Играл оркестр, был концерт, а потом танцы. И Клава пришла на бал в наш институт, хотя у них был свой бал. Мы с ней танцевали,вспоминали школу. Я запомнил, что у нее на спине свитер все еще был мокрый от соревнований. Я - то, у себя дома успел переодеться, а у нее, может, смены с собой и не было. В общем, встреча была неожиданной и очень интересной. На следующий день она уехала к себе в Архангельск и мы больше никогда не виделись. 

Первоначально в нашей группе маркшейдеров было  тридцать человек и половина из них были девчата. На первых двух курсах они отсеялись, в группе осталось пятнадцать парней и одна девушка, Катя Доронина. Так этим составом мы и доучивались. Вот их фамилии: Яблонских Петр – староста, Александр Ким, Бобров Арон, Белкин Петр, Правилов Максим, Боярских Алексей, Кулачек Саша, Белов Женька, Романов Мишка – последние два ленинских стипендиата из троих по институту, еще одногруппники Абрамов Анатолий, Сапожников Василий, Галактионов Леонид. Все они - замечательные ребята, в группе никогда не было никаких конфликтов.

Наша последняя практика – это военные - полевые студенческие лагеря, после которых нам было присвоено звание младших лейтенантов. В лагерь выехали все специальности, наверное человек сто. Лагерь был в районе Шадринска. Поселились в палатках и нам выдали полное обмундирование. С утра до обеда шли какие-нибудь полевые учения по сооружению окопов, землянок, стрельбы из различного оружия. Мне удалось отличиться на сооружении понтона через реку. Это оказалось мне знакомым, поскольку  вырос на реке, и поэтому наш взвод, с моим активным участием возвел мост из понтонов в два раза быстрей, чем другие взводы. После очень неплохого обеда занимались разными делами, а в основном подготовке к соревнованиям с соседним лагерем из УПИ. В соревнования входила стрельба из пистолета, и я был в команде стрелков. Были и другие соревнования - самодеятельность для сцены, игра  в футбол, волейбол. Жизнь в лагере была облегчена тем, что среди студентов половина была участников войны и  преподаватели-офицеры, конечно, стеснялись нас гонять, как это надо было по программе. В общем, мы очень хорошо отдохнули перед напряженным периодом дипломирования.

А защищал я диплом по Сарановскому руднику, где был на своей последней практике. 

Перед окончательным, общим распределением на места работы, в институт приехал представитель НКВД, капитан. Он опросил троих человек для работы на урановых месторождениях. Институт порекомендовал Белова, Романова и меня. Я предупредил капитана, что я не пройду, потому что мой отец был осужден по пятьдесят восьмой статье, но он, все равно мои документы забрал. Через некоторое время, когда всех уже распределили, мои документы из НКВД вернули, и кафедра института, ее заведующий Вилесов Георгий Иванович, стал подыскивать мне работу в области. Нашел два очень хороших места, но опять-таки на секретных предприятиях, и я поехал на медные рудники Красноуральска.

Все этапы жизни были по-своему непростыми. Институтский этап для меня был непростым в материальном положении. Но такое было время.У всех  студентов положение было примерно таким же. У Женьки Белова была одна мать, работавшая разнорабочей на торфопредприятии. У Мишки Романова отец был старший коновозчик, у Василия Сапожникова отец совсем старик, работник колхоза. У Александра Ким вообще никого из близких не было и он всегда, на каникулах устраивался работать. Работал дольше дольше каникул, а потом нагонял отставания, но его не отчисляли, понимая положение. 

И тут надо отметить очень большую заботу  работников института о студентах. В институте было неплохое подсобное хозяйство и ректоры много им занимались. Наш заведующий кафедрой постоянно следил, как мы устроены в общежитии, и занимался лично, чтобы практика у каждого была полезной, как для будущего специалиста, но и чтобы мы на ней немного заработали. Студенты редко сталкиваются с ректором, но при мне ректоры были действующими маркшейдерами и читали у нас свои дисциплины. Вначале был Дмитрий Николаевич Оглоблин, затем пришел Николай Николаевич Толокнов, и мы видели их в в обычной студенческой жизни. В общем, не могу не сказать спасибо всем сотрудникам института того времени, за их работу с нами, в том числе, может быть, с высоты сегодняшних моих лет и знаний. 

Свердловский горный тогда уже был учебным заведением с большим опытом, а это самое ценное для студентов и выпускников. И сейчас, он дает все необходимые для выпускников, также и для предприятий, куда они направляются на работу. Не лишней была бы и более широкая последующая переподготовка выпускников с учетом постоянного прогресса. В то же время, первичная учеба и переподготовка нуждаются в усилении знаний экономики и оценки эффективности производства. 

Учеба в ВУЗе, для каждого большой этап в жизни во всех отношениях. Работа ВУЗа важна не только для конкретного человека, но и для общества особенно.

Звезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активна
 
Понравился материал?
Раскажите друзьям и знакомым:
Нам важно Ваше мнение по данной публикации:
Поставьте оценку:
( 0 Звезды )
Редакция газеты «Золотая горка» Логотип газеты «Золотая горка»
623700, Свердловская область, Берёзовский, Восточная, д. 3а, оф. 603
+7 343 237-24-60

Редакция

Россия, 623700, г. Берёзовский,
Свердловская область,
ул. Театральная, д. 3,
3-й подъезд, оф. 80 
8(343)247-83-34, +7 904-98-00-446, gorka-info@rambler.ru, glav@zg66.ru

При использовании материалов сайта гиперссылка на zg66.ru обязательна. Ресурс может содержать материалы 18+

РЕКЛАМНАЯ СЛУЖБА

Берёзовский

Россия, 623700, Свердловская обл.,
г. Берёзовский, ул. Театральная, д. 3, подъезд 3-й, оф. 80.

E-mail: rek@zg66.ru

Тел/WA: +7 904 98-233-61
Тел/WA: +7 904 98-00-250
Тел/WA: +7 904 980-66-22